- Войдите или зарегистрируйтесь, чтобы оставлять комментарии
Предложение законодателей — запретить условно-досрочное освобождение, ввести пожизненное заключение, химическую кастрацию. В новом законе наказания для любителей «юной клубнички» уже ужесточены.
Только один маленький пустяк: в стране нет четкого механизма выявления педофилов.
За решетку на всю жизнь может попасть и действительно опасный преступник, и человек, на которого написали поклеп конкуренты или решившая отомстить любовница…
Экспертная монополия
Пример — ставшее уже печально знаменитым дело Владимира Макарова, осужденного на 13 лет за растление собственной дочери.
Трижды на прошлой неделе мы писали о нем. Суд решил, что Владимир виноват, основываясь на заключении психолога Лейлы Соколовой, усмотревшей в рисунках его девочки «фаллические хвосты» кошки. Вот только выяснилось, что Лейла Соколова — любительница садомазо и у нее собственные представления о границах дозволенного в сексуальных отношениях. Потом в редакцию посыпались письма и от других мужчин, обвиненных в педофилии на основании документов, выданных в столичном Центре психолого-медико-социального сопровождения «Озон».
Мистика? Центр — монополист по таким заключениям? На этот вопрос на пресс-конференции в «КП» ответил директор «Озона» Евгений Цымбал:
— Наша специализация — оказание помощи детям, пострадавшим от жестокого обращения. Жизнь развивалась спокойно до последних трех-четырех лет. Если у нас было раньше 3—4 тысячи половых преступлений за год, теперь их регистрируется 10 тысяч. Перед следственными органами возникла чрезвычайно сложная задача: как на самых начальных этапах проверки, когда очень мало времени, попытаться собрать сведения. И вот эту задачу следственных органов среди учреждений, существующих в Москве, оказалось, решаем мы.
Евгений Иосифович уточнил, что центр активно сотрудничает со Следственным комитетом РФ. Но… Любая монополия, особенно в подобных делах, дело крайне опасное. Центр «Озон» не стал исключением.
И к заключениям «Озона» у профессионалов очень много претензий.
Именно с этой куклы (ее держит в руках жена Владимира Макарова Татьяна) и рисовала злосчастную женщину-кошку семилетняя Эля.
— Мы как судебные эксперты по уголовным и гражданским делам, рассматривая такие дела, в течение последних лет сталкиваемся с заключениями центра «Озон», — рассказал старший научный сотрудник лаборатории Государственного научного центра им. Сербского Дмитрий Ошевский. — Их качество очень низкое. Сотрудники центра берутся за проведение судебно-психологических экспертиз, которые не входят в их компетенцию.
При этом важно понимать, что «Озон» по лицензии является всего лишь государственным образовательным учреждением и не имеет никакого права делать экспертизы.
— Представление в прокуратуру, которое было сделано нашим руководством, обусловлено систематическими ошибками, которые допускаются психологами «Озона», — продолжал Ошевский. — То действо, которое происходит обычно, психологическим исследованием называться не может. Специалисты центра игнорируют, например, интеллект ребенка и отношения в его семье. А без всего комплекса данных невозможно дать грамотного заключения. Среди методик, которые они используют, преобладают проективные (изучение личности по рисункам. — Авт.).
Я как доцент кафедры юридической психологии Московского городского психолого-педагогического института своим студентам говорю, что при всей простоте этих методик они требуют очень высокой квалификации специалиста. И их результаты надо рассматривать исключительно в контексте полноценного психологического исследования.
Две беды
Получается, что сажать или не сажать человека по «детской» статье в Москве в большей степени зависит от пяти психологов «Озона» (именно такое количество людей занимается заключениями для следствия). Причем в штате этого центра отсутствуют сексологи и психиатры, без которых, кстати, невозможно полное психологическое обследование при уголовных делах с сексуальной подоплекой.
— У нас то «дело врачей», то борьба с космополитами, то оборотни в погонах. Сейчас, похоже, начинается кампания по борьбе с педофилами — явными, мнимыми, — полагает член Общественной палаты, директор Московского бюро по правам человека Александр Брод. — История с Владимиром Макаровым — печальный пример. Он стал жертвой кампании.
Возникает главная проблема — законодательство о проведении экспертиз, на мой взгляд, сырое. У нас не развит институт экспертизы. Моя организация постоянно сталкивается с тем, что самые бестолковые заключения приобщаются к делу судом, прокуратурой.
Получается, что мнение одного психолога может обеспечить обвинительный приговор?
— Есть две не связанные проблемы. Одна проблема — педофилия. По официальным данным, в России происходит 50 сексуальных преступлений в отношении подростков в день. Причем это заниженные данные. МВД учитывает только официальные обращения, — считает депутат Госдумы Антон Беляков. — Вторая проблема — несправедливость судебной системы, с которой столкнулись Татьяна Макарова и ее муж.
У нас могут посадить, невзирая на то, виноваты вы или нет, что за педофилию, что за воровство, что за угон машины. Оправдательных приговоров в России выносят только 0,7%. То есть любого гражданина с вероятностью 99,3% можно посадить.
Для сравнения: в Европе или Америке процент оправдательных приговоров составляет от 40 до 60. Во времена сталинского лихолетья процент оправдательных приговоров был 15%, то есть в 40 раз больше, чем сейчас! Государство неэффективно что в борьбе с педофилами, что в организации справедливой судебной системы или системы правоохранительных органов. На стыке этих проблем находится «дело Макарова».
«Озону» карты в руки?
И вот возникает вопрос: что делать? Если новый закон вступит в силу, за решетку могут попасть невинные люди, и шансов доказать, что они не совершали преступлений, у них крайне мало. При этом настоящие маньяки и педофилы будут спокойно расхаживать на свободе. Ведь наши правоохранительные органы отчитываются «посадками» — столько-то развратников разоблачили, и все. А для отчетности гораздо проще насобирать кучу «лжепедофилов» с заключениями «Озона», чем выслеживать и пытаться привлечь к ответу настоящих извращенцев — умных и крайне подкованных в своих правах.
— Как законодатель я уверен, что Россия должна незамедлительно принять комплексные меры профилактического характера. Будь то GPS-контроль за перемещением вышедших на свободу педофилов, возможно, с помощью браслетов или даже ошейников, — уверен депутат Беляков. — Мы должны создать общероссийскую базу данных, доступную для всех. Мы, безусловно, должны покончить с позорной практикой условно-досрочного освобождения для педофилов. Принять меры массового информирования сотрудников дошкольных, образовательных и медицинских учреждений, когда он приезжает по месту жительства.
— Не хочу, чтобы были иные абсурдные действия, якобы направленные на борьбу с педофилией, как, например, история, когда отец Всеволод Чаплин предлагал запрет «Лолиты» Набокова и книг Маркеса, — полагает Брод. — Или призывы в Интернете к самосуду. Надо действовать жестко в правовом поле, совершенствовать закон об экспертизе, развивать экспертную школу и редактировать законопроект о борьбе с педофилией с учетом зарубежного опыта.
Все правильно. И я бы под этими предложениями подписалась. Но… На грамотное предложение совершенствовать экспертизу ответил директор «Озона» Евгений Цымбал:
— Следствие не сможет самостоятельно отвечать на вопрос, был ли ребенок растлен. И одного ужесточения ответственности за педофильные преступления, без создания инфраструктуры, которая будет помогать следствию, мало.
В общем, в Общественной палате уже обсуждают вопрос создания общего экспертного центра, где были бы и психологи, и сексологи, и лаборанты, и эксперты для генетической проверки…
Кто спорит — нужная организация. Вот только, как мне стало известно, открыть ее хотят… на базе «Озона».
Цифры
В России ежегодно по обвинениям, связанным с растлением несовершеннолетних, сажают за решетку более 7 тысяч человек. За последние несколько лет число выявленных педофилов увеличилось в 20 раз.
В Екатеринбурге педофилу за 26 изнасилований дали 12,5 лет «строгача».
Сергей Толстобров первый из педофилов в России попросил себя кастрировать — об этом он заявил в последнем слове.
В столице Урала завершился судебный процесс по делу педофила Сергея Толстоброва. На его счету — 26 эпизодов насилия над детьми и 10 покалеченных судеб. Жертвам преступника стали мальчишки в возрасте от 11 до 15 лет.