Аборты: ответы на непростые вопросы

Как отказаться от проведения аборта православному гинекологу? Как женщине обследоваться во время беременности, избежав направленной на аборт пренатальной диагностики? В чем смысл жизни среди нас детей-инвалидов?

На эти и другие вопросы отвечает священник Игорь Фомин — настоятель проектируемого храма во имя святого благоверного князя Александра Невского при МГИМО, отец четырех детей, имевший опыт работы в Комиссии по церковной социальной деятельности в качестве руководителя направления по работе с многодетными семьями.

 

— Русский народ всегда относился к власть имущим с уважением, какое-то восхищение выражал перед ними, и это, скорее всего, от внутренней гармонии между Словом Божием и повседневной жизнью, от сочетания Небеснаго и земнаго в жизни народа русского. Апостол Павел говорит, что «вся власть от Бога» и мы свято это чтим. Но когда диссонанс между поведением власть имущих и путями Божиими становится нетерпим, когда наш народ понимает, что его ведут не в Царствие Божие, а, в лучшем случае, не пойми куда, то конечно первая форма предупреждения властей есть всеобщая декларация своих убеждений, призыв услышать и разобраться в наших требованиях и как уж крайняя мера — Марш.

Декларировать же мы должны наше отношение к традиционному подходу к воспитанию детей, к семейным традиционным вопросам, да и вообще просто к христианской нашей вере, к тому, что должно быть незыблемым. Аборты, то есть убийство детей, до большевистского переворота в 1917 году всегда было чуждым явлением на Руси, как и в других христианских странах.

По поводу абортов… действительно, мы клеймим позором Ирода, который вырезал христианских младенцев, когда пытался преследовать Христа. По одним оценкам, в Вифлееме было убито 20–30 детей. Вифлеем был маленьким городком. У нас же сейчас в России совершается около 1,5 миллионов абортов в год. Подсчитайте, сколько детей ежедневно убивают в России. Ирод в сравнении с этим выглядит всего лишь ребенком. Мы просто погрязли в этой крови. Что будет ждать Россию в будущем, если она зиждет свои принципы жизни на абортах?

«Мне тяжело будет жить с ребенком», — говорит зачастую молодая женщина. Гулять ей было не тяжело, а с ребенком — тяжело. И при таких взглядах, естественно, ей будет тяжело с ребенком, и она его убивает.

Или ребенок родился, а она считает: «Я еще молодая, не нагулялась», и — в детский дом. Что будет ждать Россию в будущем? Мне кажется, если ситуация не изменится, никакого будущего у нас быть не может. Только чудо Божие может тогда спасти Россию.

— Жизнь нерожденных младенцев в России в основном защищают Церковно-общественный совет по биоэтике при Московской Патриархии и медико-просветительский центр «Жизнь». Существуют ли еще какие-либо инициативы в этом направлении, которые Вы, батюшка, знаете? Можно ли в этой области применять наставление апостола Павла: «Не будь побежден злом, но побеждай зло добром»?

— Существует много организаций, кроме центра «Жизнь» и ЦОС по биоэтике при Московской Патриархии, почти в каждой епархии есть такие организации, которые занимаются так или иначе вопросами, о которых мы говорим сейчас.

Я знаю о движении в Питере — просто инициативная группа людей, один бизнесмен их поддерживает, очень много делают, в Нижегородской епархии отец Михаил Зазвонов активно участвует в этом движении. Но мне кажется, что это не так важно, сколько таких центров, которые защищают нерожденных младенцев. Попробуйте спросить любого священника, как он относится к абортам, и вы сразу услышите недвусмысленный ответ.

Мне кажется, что прихожане должны чаще спрашивать у священника, просить его осветить вопросы, может быть с амвона, по поводу абортов, по поводу психологического давления на беременных в каких-то консультациях. Любой священник отзовется и примет активное участие, может быть, возглавит, скажем так, ваше неравнодушие, от которого многое зависит; приход он тем и славится, что у каждого есть свое дело, своя инициатива.

Священник не может зачастую все охватить: детский дом, женскую консультацию, какую-либо больницу, армию — ему надо обязательно помогать. И он может раз в месяц там побывать, но основную работу, мне кажется, все равно должны вести прихожане. Быть не просто послушными: им сказали, и они пошли туда, сделали это, а должны проявлять инициативу — не должны быть теплохладными. Человек должен сам обязательно что-то делать, и должен гореть этим делом. Даже если он неправильно чем-то занимается, как Савл, будущий апостол Павел… Господь видит его сердце, и направит на правильный путь.

— А может быть, прихожане проявили бы инициативу, но не знают, что от них этого ждут. Может быть, не читали материалы прошлогоднего Архиерейского собора с призывом даже к мирянам включиться в такую деятельность, принять активное участие?

— Вот об этом и надо говорить обязательно с прихожанами и им с батюшками. Замечательные слова апостола Павла: «Не будь побежден злом, но побеждай зло добром». Да, действительно, надо добром побеждать все. «Клин клином» — это только при колке дров действуют. А мы должны совершенно по-своему подходить ко всему.

— Что можно сделать на первых порах? Может быть, если пока нельзя устранить этот абсурд — законодательную базу абортов, то хотя бы изменить статус абортов? Чтобы они производились в абортариях, а не в перинатальных центрах и роддомах, и не теми же врачами, которые осматривают беременных женщин и принимают роды?

— Бесспорно, это зло-то, что у нас законодательно закреплено право женщины на аборт. Но наше общество пока еще не готово, мне кажется, к тому, чтобы взять и запретить. На данный момент, необходимо хотя бы поднять вопрос, чтобы разделить роддома и вот эти страшные места, где делают аборты, разделить тех врачей, которые делают аборты и которые принимают роды.

Не может человек, у которого на руках кровь беззащитных младенцев, принимать на эти руки другую будущую жизнь, младенца, который все чувствует. Дети чувствуют все: твое настроение, состояние твоей души. Они видят, нуждаешься ты в их любви и ласке, или нет. Если нуждаешься, они к тебе бегут, а если видят, что ты раздраженный, как говорят, находишься «не в духе», они от тебя уходят, могут даже заплакать.

И тем более они могут чувствовать, если их себе на руки принимает врач, на этих самых руках которого, на душе — чужая жизнь, чужая кровь. Все это надо разделять, но при этом действовать поэтапно. Хотя бы запретить рекламу абортов, ведь что происходит: берешь газету — там реклама абортов, заходишь в Интернет — там рекламы про аборты просто миллион! Взять хотя бы запретить эту рекламу абортов.

И альтернативно абортам давать телефоны именно тех организаций, тех центров, которые могли бы помочь в социальном и психологическом плане женщинам, у которых появилась мысль об аборте. Еще очень важно, если невозможно изменить ситуацию, то ее надо постараться возглавить и направить в нужное русло. Это касается и многих других вопросов и аспектов, о которых еще у нас пойдет речь.

Что можно уже сейчас сделать? Ну, например, договориться с руководством женской консультации, и повесить там какой-нибудь плакатик, предлагающий альтернативную, по-настоящему радостную жизнь без абортов, рекламу и обязательно телефон, по которому можно дозвониться и узнать другое мнение. Чтобы кто-то из женщин, идущих на аборт, ухватился за эту «соломинку» и ребенок, и сама женщина были бы спасены.

Сейчас Игорь Белобородов и Центр Жизнь замечательную проводят акцию. Они договорились, что на упаковке препаратов, которые прерывают беременность и которые продаются у нас в аптеках, будут печатать рекламу центра «Жизнь», адрес сайта и телефон, куда можно было бы позвонить и поговорить. Вот, замечательная инициатива.

— И фармацевтические фирмы согласились?

— Не все, но какая-то фармацевтическая фирма согласилась. Молодцы просто. Была задумка вкладыши со своей информацией в упаковки препаратов делать, но денег не хватило. Это же частным образом все происходит, на пожертвования.

— А что делать, батюшка, с такой практикой, когда гинеколог своей «консультацией» подталкивает женщину к решению совершить аборт? Такие факты, конечно, ужасают. Как можно защитить беременных женщин от такого безобразного отношения — фиксировать такие случаи и сообщать в инстанции?

— Психологическое давление на женщину с тем, чтобы она решилась на аборт — ну это же вопиюще, об этом надо говорить, это нельзя умалчивать. Мы как-то «смиренно» к этому подходим, но забываем, что Священное Писание разделяет отношение к тебе и отношение к обществу. И в данном случае — это не просто оскорбляют тебя, это оскорбляют всех тех, кто в таком состоянии.

Если я, священник, иду и кто то, скажем, плюет мне на крест, он плюет не в меня, он оскорбляет в моем лице Церковь, и здесь я не могу просто так смиренно склонить главу и пройти мимо. Если женщина приходит в консультацию и ей безапелляционным тоном советуют делать аборт, всячески ее запугивают, то это не ее личное дело, а отношение ко всему нашему обществу. Все наше общество хотят абортировать, а мы будем тихонько сидеть и на все это смотреть? Конечно, об этом надо обязательно говорить. И чем больше об этом будет обращений, жалоб, тем лучше.

— По существующим критериям гинекологу снижают материальное поощрение, если он не выявляет неизлечимые аномалии у нерожденных младенцев, в связи с которыми их матерям предлагают аборт, то есть поощряют проведение поздних абортов по так называемым медицинским показаниям. Как Вы это прокомментируете, батюшка?

— Да, эти критерии придумали, исходя из абортивных стереотипов. Но давайте посмотрим на последствия этой агрессии в женских консультациях, к чему она в конечном результате приводит? К тому, что женщина, если у нее это вторые, третьи или четвертые роды, обращается к ним в женскую консультацию на крайнем сроке. Когда дальше уже невозможно тянуть, чтобы завести карту. Я это лично знаю.

То есть гинекологи сами себе создают проблемы. Врач может «умывать себе руки» и говорить: вот она виновата, она не приходила, что-то еще. … Но эта ситуация самими врачами и спровоцирована. То есть женщина ждет до семи, восьми месяцев, и потом только идет в женскую консультацию, мол, я только теперь заметила, что я беременна. Совершенно из ряду вон выходящая ситуация. Этого не должно быть.

— Что дает беременной женщине родовой сертификат, который ввели в рамках приоритетного национального проекта «Здоровье»?

— Давайте разберемся, кто заинтересован в родовых сертификатах? Сами врачи, роддома, но и там тебе бросают этот родовой сертификат — ваши копейки, вы еще что-то хотите получить. В конечном итоге сейчас все заключают договора. Правильно? И врачам в роддомах глубоко наплевать, ходила эта женщина к гинекологу, какие у нее там показатели. Главное для них — вот эти деньги получить по контракту — 30–70 тысяч, баснословную сумму. На каждый лом есть другой лом. Так что вот так.

— Реально ли как-то помочь тем гинекологам, которые по моральным соображениям не хотят выполнять аборты? Ведь четкого, законодательно закрепленного права у них на это нет. Призыв Церкви к государству признать право медицинских работников на отказ от совершения аборта по соображениям совести, насколько я знаю, «повис в воздухе»?

— Я, в общем то, знаю некоторых гинекологов еще с советских времен, теперь они уже в возрасте, которые не делали аборты, так как это шло в разрез с их морально-нравственными принципами. Знаю и тех, кто и сейчас отказывается делать аборты. И ничего, все, в общем то, нормально, все прекрасно, все замечательно.

Как им помочь? Самое главное — воспитать новое поколение людей морально-нравственных. Это дело Церкви. Это дело, в общем то, священнослужителей. К сожалению, у нас этот процесс идет медленно, но он идет все равно. В советское время почему-то именно область гинекологии, скажем так, была табуирована для людей церковных. Видно, из-за того, что эта деятельность была связана с абортами. И теперь мы имеем целую плеяду таких гинекологов, которые к Церкви совершенно никакого отношения не имеют, которые понятия никакого не имеют о духовно-нравственных ценностях. Но сейчас постепенно ситуация изменяется, в гинекологию стали приходить верующие люди.

А часто бывает, что неверующие гинекологи в какой-то момент приходят к вере. В моей практике как священника есть несколько случаев, когда на исповедь приходили врачи, каялись, что делали аборты и давали обещание, что больше делать их не будут.

Как им можно помочь? Только воспитанием следующего поколения врачей, а награда каждому из них будет в Царстве Небесном — за их исповедничество. Хотя и в этой жизни Господь позаботится о тех, кто заботится о законе Божием. Какие-то проблемы в жизни, какие-то страшные случаи в жизни с тобой, с твоими детьми, они будут уже сейчас мимо тебя проходить, если ты будешь задумываться об этом морально-нравственном кодексе своей чести, то есть о Евангелии, христианском жительстве в обществе.

Так что врачи, дорогие врачи-гинекологи, сами не делайте того, что не хотите, чтобы сделали с вами. Не хотите быть вычеркнутыми из Книги Жизни вечной, и сами не делайте аборты, не «вычеркивайте» из этой жизни младенцев.

— Батюшка, а законодательно надо было бы закрепить возможность отказа от проведения аборта?

— Врач в своей клинике может просто сказать: «я не буду делать», и никто заставить его не сможет.

— В Великобритании, хотя там и противоречивая ситуация в репродуктивной медицине, все больше врачей, причем в основном молодых, отказываются производить аборты. В России же у молодого поколения врачей формируют все такое же абортивное мышление. Однако была и акция студентов-медиков против абортов, освещенная в журнале «Нескучный сад». Установки у студентов соответствуют настроениям в обществе?

— Это именно то, о чем мы только что говорили. Будут ли молодые врачи отказываться проводить аборты? У нового поколения — новое мышление, новые ценности…. И хорошо, что среди этих ценностей тоже имеют вес, набирают обороты именно христианские ценности, которые позволяют молодым специалистам, да и опомнившимся врачам из старшего поколения выйти из этой ситуации и просто не делать аборты.

Вот о таких вещах надо писать, надо говорить. Потому что, если человек в душе сомневается, и нет тех, кто может ему помочь, поддержать, тогда очень трудно ему будет решиться на такой шаг, пойти против течения. Надо обязательно об этом не просто говорить, надо кричать.

— Я слышала от молодых акушеров такие рассуждения: «Как я откажусь делать аборт? Я не хочу быть лучше моего коллеги, которому придется в таком случае выполнять его вместо меня!».

— Но это странное какое-то утверждение, честно говоря, никто не говорит, что ты из-за этого будешь лучше своего коллеги. Почему нельзя поступать по велению своей совести или соответственно своему воспитанию или каким-то своим жизненным принципам? Не оказывается ли мотивация у врача, когда он оглядывается на своих коллег, наподобие той, что в мародерстве? Если все побегут грабить и я побегу? Да ни за что! Я не буду лучше из-за этого, но я просто не хочу воровать. Если все сейчас врут и мне надо что ли врать? Нет.

Но если я могу своим поступком подать кому-нибудь пример, не помогу ли я ему тем самым? Представляете, один врач в больнице вдруг скажет: «А я не буду делать аборты», — особенно, если этот врач имеет авторитет в своей больнице. И каждый из врачей вокруг скажет: «А я, как Олег Петрович, тоже не буду делать аборты». Просто поставят руководство перед таким фактом: «Мы не будем делать аборты». Начальство скажет: «Мы вас уволим» — «Увольняйте». Не будут посрамлены эти врачи. Это очень странное утверждение, что надо делать аборт из-за врачебной коллегиальности.

— Батюшка, сейчас через популярные «медико-просветительские» журналы, через Интернет и в консультациях беременным женщинам внушают, что «забота» о зачатом младенце включает специальные исследования — пренатальную диагностику, которая на самом деле направлена на аборт, причем все это поддерживается государственными программами. Некоторые женщины поддаются на такую пропаганду и с ранних сроков начинают обследования своего малыша на неизлечимые аномалии.

— Вы знаете, мне очень понравилось, как сказал один врач, отец Алексий Грачев, он был врачом-неонатологом. Он сказал, что жизнь младенца в течение месяцев шести после рождения досконально не изучена. Что происходит у него в организме сегодня, что будет завтра? Мы можем только наблюдать, можем констатировать, а разобраться, понять во всей полноте никто пока не может. По поводу же процессов развития плода в материнской утробе, на которые направлены исследования, чтобы узнать, что там происходит, тем более невозможно предугадать, невозможно все спрогнозировать. По Своей милости Господь изменяет, ну можно сказать, все.

Конечно, это мистически будет звучать в ушах людей невоцерковленных или неверующих, или верующих в своего какого-то бога, но в христианстве, в Церкви православной мы всегда уповаем на Бога. И если Господь, подводя тебя к какой-то опасной черте, видит твое духовное расположение, твой духовный настрой, слышит твою молитву с прошением как-то исправить данную ситуацию, Он уведет от нее, я на 100% уверен, что Господь уведет от этой опасности. Иногда эти опасности нужны для того, чтобы человек как-то собрался, сконцентрировался. Для нас Бог — это Отец. Мы как люди, как родители своих детей все готовы сделать для чад наших. Абсолютно все. Неужели Отец наш Небесный, Господь наш Иисус Христос, не все сделает? Да все сделает, только поверь Ему, только приди к Нему. Господь от каждого этого ждет.

— Что можно сказать тем беременным женщинам, невоцерковленным, которые считают, что лучше избавить больного нерожденного младенца от будущих страданий, сделав аборт? Если им сказали на основании результатов пренатальной диагностики, что у младенца подозреваются аномалии?

— Каждый рожденный человек — это все-таки дар Божий. Каждый человек, который появился на свет, кого Господь явил на этот свет, он необходим и нужен матери. Даже тот, который не появился на свет, а погиб сам в утробе матери, он был зачат, а значит и жизнь получил и уделом в Царствии Небесном наделен, он остается и членом рода и свидетелем твоей любви или нелюбви. А без любви к своему младенцу, независимо от того, здоров он или болен, матери невозможно унаследовать Царствие Божие.

Но если зачатый ребенок, у которого подозревают отклонения, жив и продолжает расти и развиваться, обрати внимание, что это тоже неспроста. Неспроста, если родится ребенок, который особо нуждается в твоей помощи, в твоей заботе, который не «улетит», когда вырастет, из родительского «гнезда», а который останется с тобой до конца дней. Или твоих или своих. Я имею в виду детей с врожденными какими-либо пороками, которых принято отдавать в детские дома или еще куда-либо. Родитель, который, претерпевая множество трудностей, воспитывает таких детей, можно сказать, заранее открыл себе Врата Небесные.

— Через СМИ часто внушают, что если у нерожденного младенца аномалии, для него лучше не родиться, чем попасть в наш государственный детдом, настолько там будет бездушное и жестокое к нему отношение. Почему не приходят в голову другие выходы из положения? Например, улучшить ситуацию в детских домах, наладить службу волонтеров, что уже понемногу делается… Батюшка, у Вас есть группа добровольцев, помогающих детям-инвалидам, расскажите, пожалуйста, про их деятельность, про детишек в детском доме, от которых отказались родители.

— Наша группа прихожан ездит в детский дом под Дмитровом, где находятся больные детишки; от некоторых из них родители отказались совсем, других родители приезжают навещать. Эти детишки были рождены с пороками: без ручек, без ножек или без пальчиков, или еще с какими-либо пороками, в общем тяжелыми и страшными. Но вот что я хочу сказать, у них у всех — замечательное сердце, у них у всех — замечательная душа, у каждого этого ребенка. И мне, честно говоря, жалко тех родителей, которые отказались от этих детей. Потому что они, можно сказать, отказались от своего спасения.

Это подход православной Церкви. Тебе был дарован крест, который был тебе по силам — мы знаем, что крест не по силам не дается. И ты мог вполне воспитать этого ребенка.

Причем я хочу обратить внимание и сказать, может быть, это прозвучит даже дерзновенно, что человек, который воспитывает такого ребенка, но не ходит, допустим, в храм, не исповедуется, не участвует в таинственной жизни Церкви, такой человек за свое доброе сердце Господом будет помилован. В таких случаях какие-то догматические моменты, может быть, уступают место икономии. И это окажется той икономией, тем исключением из правил, одним из немногих, которые будут действовать, наверное, при Втором пришествии, при спасении нас.

По поводу того, как улучшить ситуацию, сделать ли лучше детские дома? Но я вообще-то против детских домов, я — за то, чтобы детишек разбирали в семьи. Кого — на усыновление, кого — просто на воспитание, с оформлением опекунства, все-таки это лучше.

— А сейчас по проекту «Здоровье» что-то делается в этом плане, ощущается это?

— Да, ощущается, ввели, например, доплаты. Кроме того, стали идти навстречу тем семьям, которые усыновляют, не так строго стали относиться к их социальным и жилищным условиям. Стали больше понимать, что человеку нужна семья. И в семью обычно кто берет? Тот, кто болеет душою за этого ребенка. Тот, кто хочет дать ему тепло, любовь. Оказывается, что посторонние люди бывают добрее, чем родители. И в этих семьях дети чувствуют себя прекрасно, они просто там расцветают. В Приморском крае одна семья многодетная взяла мальчика с диагнозом олигофрения, дебилизм. Так что получилось? Этот мальчик, когда был отогрет любовью приемных родителей, согрет Словом Божиим, в Приморском крае занял третье место по шахматам.

— То есть все компенсировалось?

— Да, в домашних условиях все компенсировалось. Или иначе пришлось бы признать, что весь Приморский край весь дебильный, не так ли? Раз он занял 3-е место по шахматам? А если нет, тогда надо признать, что семья может так повлиять на человека, может убрать с него штампы, которые наложила на него система. Конечно, у маленького человечка какое было потрясение моральное: родителей нет, кругом какие-то тетки, которые его шпыняют, ребята, от которых он защититься не может. Попадает в семью и становится совсем другим. Но об этом надо говорить. Что мы слышим и видим по телевидению? Там упал лайнер, там загорелся дом, сожгли стариков. Там что-то произошло… А положительных примеров, с положительной социальной рекламой нет.

— Батюшка, у Вас, у журнала «Фомы» есть совместно с телевизионной передачей «У вас будет ребенок» специальный совместный проект — усыновление по так называемому видеопаспорту?

— Слава Богу, что это есть. Мы сейчас включились в эту программу. Хорошая, нужная программа, когда на детдомовского ребенка делают видеопаспорт. Ребеночка красиво фотографируют, о нем хорошо рассказывают, такой видеопаспорт помещают и в Интернете. Вы знаете, очень большой резонанс эта работа вызвала. Многих детей стали усыновлять.

Есть одна газета, если не ошибаюсь «Ау, родители!», ее главный редактор рассказывал, что они каждый раз печатают на обложке большую фотографию ребенка из детского дома. Он говорит: «Мы сначала не интересовались результатом, а потом решили посмотреть, что стало с этими детишками, фотографию которых размещали на первой полосе газеты». И, оказывается, что Господь так благословил эту газету, это начинание, что в течение времени от выхода одного номера газеты до другого этого ребенка, чья фотография была помещена на первой полосе, усыновляли. И это авторов идеи так вдохновило, что они даже частоту выхода газеты увеличили, чтобы побольше детей усыновили.

Это очень положительный пример, как находить пути помощи социальным сиротам. На эту проблему надо обращать внимание. Нельзя конечно, чтобы ей насытились, нельзя ею перекормить общество. Но это уже зависит от наших СМИ, как они будут подавать.

Я говорил о положительных примерах, но хочу привести и отрицательную статистику. В одном Нижегородском детском доме за год усыновили 67 детишек. Казалось бы, замечательно! Но 57 из них были усыновлены за границу. Это — серьезный показатель, заставляющий задуматься.

— Священник Петр Коломейцев назвал детей-инвалидов инакоодаренными, а смысл их жизни среди нас — апостольством. Вы согласны с этим?

— Да, я действительно согласен с этим. Быть может, кто-то из читающих упрекнет меня, что я не видел детей, которые не просто больны, а которые имеют серьезный порок или находятся даже в состоянии как «растение»: лежат где-то там в кроватке и ничего не понимают. Нет, вы знаете, я в своей жизни тоже соприкоснулся с этим и имел положительный опыт общения с такими детьми. Мы с матушкой ходили к таким детям в 14-й детский дом. И когда мы там помогали больным детишкам, было очень тяжело на них смотреть, было очень больно.

Но вместе с тем ты видишь вдруг, что ты кому-то нужен в этом мире, в котором среди здоровых благополучных людей ты на самом деле никому не нужен. А здесь ты видишь, что на тебя могут благодарно посмотреть.

Да, за твою работу тебе могут заплатить, деньги дать или что-то еще. Но есть совсем другая оплата — благодарные глаза — и это самая большая оплата. Это самое большое, что человек может в своей жизни приобрести, заработать…