История неудавшихся попыток ввести международное право на аборт через ООН

Хронология неудавшихся попыток ввести международное право на аборт через Организацию Объединенных Наций [2]

Введение

На протяжении более двадцати лет перечень признанных ООН прав человека использовался некоторыми правительствами и некоммерческими организациями (НКО) в качестве законодательной и политической платформы для содействия абортам по требованию, отстаивая право женщины на аборт. Наиболее успешными их стратегии проявились во влиянии на комитеты ООН по контролю за договорными органами по правам человека, а также на Управление Верховного комиссара ООН по правам человека (УВКПЧ), органы ООН, и таким образом, с этой целью удалось более широко захватить бюрократическую систему ООН. Структуры ООН неоднократно сообщали странам о необходимости либерализации национальных законов об абортах. Моя цель заключается в том, чтобы оценить, насколько успешно повлиял перечень признанных ООН прав человека на распространение понятия аборта как права человека.

Центр по правам в области охраны репродуктивного здоровья (ЦРЗ), провокационная организация, выступающая в защиту репродуктивных прав и предлагающая установить аборт по требованию в качестве права человека во всем мире, утверждает в Инструкции, датированной октябрем 2011 года, что с 1994 года «подавляющее большинство правовых реформ, касающихся абортов, расширили перечень условий, являющихся законным основанием для аборта» [3]. В 1994 году Международная конференция по народонаселению и развитию (МКНР), проведенная в Каире, завершилась изданием итогового документа, который включал термин «репродуктивные права» и широкую программу, касающуюся сексуального и репродуктивного здоровья, включая аборт. [4] Данная конференция часто представляется отправной точкой в истории ООН, с момента которой реализация репродуктивных прав стала основным направлением.

Вследствие данного заявления ЦРЗ может сложиться впечатление, что защитники абортов с большим успехом использовали перечень признанных ООН прав человека в своей деятельности. Я хотел бы подчеркнуть, что данное впечатление обманчиво. Такое впечатление отчасти является результатом преувеличения ЦРЗ и частично переоценки влияния эффективности перечня признанных ООН прав человека в целом.

Я приведу три причины, по которым не стоит полагаться на данное утверждение и по которым нам, возможно, следует сделать противоположное заключение об успехе влияния перечня признанных ООН прав человека на продвижение аборта в качестве права человека.

1. Государства-члены ООН не рассматривают аборт в качестве права человека

Мы знаем, что ни один из договоров ООН не признает аборт в качестве права, ни один договор ООН даже не упоминает аборт. Некоторые международные документы содержат положения, которые должны использоваться для защиты нерожденных детей. [5] Однако ЦРЗ и другие защитники абортов очень сильно повлияли на необязывающие консенсусные документы ООН.

Хотя конференции и резолюции ООН не являются обязательными международными договорами, они имеют существенное значение в качестве политических заявлений, которые дают представление о направлениях, в которых идет политика правительств мира. Эти политические заявления являются показателем того, насколько страны понимают свои обязательства в отношении международного права. Это документы, принятые в результате кропотливых переговоров. После принятия они используются странами-членами ООН, учреждениями ООН и неправительственными организациями в качестве политического руководства. Формулировки, утвержденные в итоговых документах, например резолюциях ООН, часто используются при разработке проектов национальных законов и политических курсов. Но более всего это влияет на то, куда тратятся деньги. Поэтому нам необходимо обратиться к истории репродуктивных прав и их распространения в ходе переговоров в ООН.

В 1994 году в Каире (Египет) была проведена Международная конференция по народонаселению и развитию (МКНР). Эта конференция стала игровой площадкой для сторонников репродуктивных прав.[6] Итоговый документ МКНР пронизан ссылками на репродуктивные права, сексуальное и репродуктивное здоровье и планирование семьи. [7] Данные формулировки содержатся и в консенсусном документе ООН, т.к. после согласования они редко исключаются. Тем не менее, защитники репродуктивных прав МКНР не добились успеха в очень важном отношении, а именно – превращения аборта в право человека.

По факту в Каире сформировался противоположный консенсус о том, что аборт не является правом человека, и что аборт должен быть вопросом, решаемым в рамках национального законодательства. Данный консенсус сохраняется и по сей день.

Из-за своей неудачной попытки в Каире и Пекине защитники репродуктивных прав с тех пор попытались определить аборт в качестве права человека другим способом, через договорные органы ООН и другие механизмы ООН, которые издают не имеющие обязательной силы рекомендации для государств-членов ООН. Католический Институт Семьи и Прав человека (C-FAM) отметил непрестанное давление на ООН по вопросу абортов, начиная с 1990-х годов. [8] Эти органы были захвачены сложно организованной сетью сторонников репродуктивных прав и систематически давали различную интерпретацию договорам по правам человека, чтобы найти в них право на аборт по требованию. Договорные органы, специальные процедуры ООН и другие обладатели полномочий обычно говорят государствам-членам ООН, что они обязаны гарантировать женщинам доступ к безопасному и легальному аборту. [9] Но эта стратегия не сделала аборт более приемлемым среди государств-членов ООН.

В ходе Конференции ООН по устойчивому развитию в Рио-де-Жанейро, также известной как Рио+20, государства-члены ООН отвергли термин «репродуктивные права». После использования данного термина в более ранних проектах, большое количество стран попросило о его удалении именно потому, что он был тесно связан с абортами. [10]

Такие организации, как ЦРЗ, укрепили значение термина, что сделало его почти синонимом абортов путем пропаганды.

2.      Система договорных органов и перечень признанных ООН прав человека недостаточно влиятельны для такого заявления и не выдерживают никакой критики.

Возможно, самым простым способом оценки заявления о том, что перечень признанных ООН прав человека добился успеха в продвижении права на аборт является анализ ситуации в странах, которые, согласно ЦРЗ, произвели либерализацию законодательства об абортах в соответствии с заключительными замечаниями договорных органов, и оценка того, каков коэффициент успешности деятельности договорных органов по вопросу абортов.

Комитет, который наиболее часто утверждает, что государства обязаны предоставить доступ к безопасным и легальным абортам, – КЛДЖ – Комитет по ликвидации дискриминации в отношении женщин. Несмотря на то, что КЛДЖ ни разу не упоминает термины «аборт» или «сексуальное и репродуктивное здоровье», он использует статью 12 о здоровье из договора в качестве рекомендации для всех государств-участников для ликвидации уголовной ответственности в отношении абортов. Они утверждают, что в случае нелегального аборта это также небезопасно, подвергая женщин более высокому риску материнской смертности, и тем самым, ущемляя их права на здоровье. Помимо ложности этих утверждений и того очевидного факта, что договорные органы преступают свои полномочия, делая такие заявления, они не имеют достаточного влияния на страны, чтобы те приняли их во внимание. [11]

Мы знаем, что не менее 83 странам КЛДЖ было предложено изменить свои законы об абортах в период с 1995 по 2010, утверждая, что существует причинно-следственная связь между запретом абортов и материнской смертностью, несмотря на вышеуказанные данные. [12] ЦРЗ отслеживает изменения в законодательстве об абортах только в 17 из числа этих стран за тот же период. [13] В процентном соотношении это выражается в виде коэффициента успеха около 20,5%. Однако фактический коэффициент успеха оказывается намного ниже, чем его хотят представить общественности.

Из 17 стран, которые изменили свое законодательство об абортах, только 7 отменили уголовную ответственность или расширили основания, по которым разрешены аборты, другие 10 стран только изменили нормы касательно абортов, чтобы обеспечить более легкий доступ и безопасность при родах. Кроме того, из этих семи стран в Кении аборты разрешены только в случаях опасности жизни матери, Кения защищает жизнь нерожденных в своей конституции, а в Колумбии, где никогда не принималось законодательство об абортах, были изменены законы через решения Верховного суда, и дебаты далеки от своего завершения. В сущности, только 5 из этих 17 стран изменили свои законы путем принятия законодательства, которое однозначно разрешает аборт. Фактический коэффициент успеха договорных органов теперь оказывается 6%.

Даже в таком случае трудно оценить фактическое влияние договорных органов на эти изменения. Неясно, например, были ли вызваны изменения в этих 5 стран рекомендациями договорных органов либо другими факторами в рамках работы национальных политических систем. Данный вопрос требует дополнительного исследования.

Настоящий документ никоим образом не является фактическим анализом влияния договорных органов или перечня ООН по правам человека в целом. Чтобы провести определенный анализ влияния договорных органов, необходимо связаться с отдельными комитетами по широкому спектру правовых вопросов, которые они затрагивают в международных договорах, а затем отследить эти рекомендации в национальном законодательстве стран, которые их получили.

Но помимо этой небольшой эмпирической выборки существует немало критики в отношении перечня ООН по правам человека ввиду отсутствия влияния.

Согласно детальному научному исследованию, посвященному изучению вопроса эффективности договорных органов в деле продвижения прав человека, «ратификация договора часто ассоциируется с не совсем положительной правозащитной деятельностью [14].»

Основная трудность, однако, состоит в том, что перечень рекомендация ООН по правам человека свободен от принудительных мер, и это сделано с определенной целью. Более того, это добровольная система, которая зависит от консенсуса. Эта характеристика привела к некоторым затруднительным моментам для перечня признанных ООН прав человека, например, когда Ливия являлась членом Комиссии по правам человека в рамках Экономического и Социального Совета. Аналогично система договорных органов до недавнего времени находилась в кризисе в течение десятилетия, в отсутствие государств, которые являются участниками договоров и в состоянии взять на себя ответственность за реформы. [15] Это еще предстоит выяснить, как много времени займет реформа и какой эффект принесет.

Проще говоря, перечень признанных ООН прав человека не обладает большим влиянием за рамками системы ООН, так как государства, которые вводят его в действие, никогда не наделяли его такими полномочиями, необходимыми для того, чтобы оказывать значительное влияние.

Правительства стран-членов ООН сами не проявляют осторожность при работе с системой ООН по правам человека. Также национальные суды, как правило, осторожны при ссылках на рекомендации договорных органов, специальных докладчиков и других обладателей полномочий в рамках перечня признанных ООН прав человека.

Например, по вопросу абортов большинство Верховных судов в Латинской Америке отказались признать какие-либо обязательные юридические полномочия договорных органов ООН при принятии решений в отношении абортов. Верховные суды Чили, Мексики Перу отказались от цитирования мнений договорных органов как авторитетных толкований договоров. Только Верховные суды Колумбии и Аргентины приписали договорным органам эти полномочия, а решения последнего суда не имеют значения в качестве прецедента. [16] Недавно Верховный суд Южной Кореи также отказался признать международное право на аборт на основе рекомендаций договорных органов.

Выход перечня признанных ООН прав человека является более важным для учреждений ООН, филантропов, и неправительственных организаций, чем для правительств, законодателей и судей. На самом деле основного успеха защитникам абортов в течение последних двух десятилетий удалось добиться благодаря таким организациям ООН, как ВОЗ, ЮНФПА и ЮНИСЕФ. [17] Учреждения ООН часто считают аборт приемлемым, непротиворечивым и даже необходимым для благополучия личности и общества в целом. Они ссылаются на не имеющие обязательной силы документы, созданные в рамках перечня признанных ООН прав человека; включая рекомендации и специальные процедуры договорных органов, а также доклады УВКПЧ.

Стратегии, принятые учреждениями ООН, являются более влиятельными в бедных развивающихся странах, чем высокие высказывания неясной и странной международной группы экспертов.

В конце концов, избиратели и политики в основном игнорируют работу перечня признанных ООН прав человека. Азы понимания международных механизмов не являются приоритетом для избирателей и политиков. Это подтверждается тем фактом, что средства массовой информации в основном игнорируют работу договорных органов и других частей перечня признанных ООН прав человека, за исключением, пожалуй, Совета по правам человека, если нет гуманитарной катастрофы – то, что происходит в настоящее время в Сирии. Отсутствие влияния системы прав человека ООН на правительства, а также отсутствие интереса и освещения в средствах массовой информации не позволяет ему стать существенным фактором в законодательных процессах государств-членов ООН.

3. Существенные законодательные ограничения и нормы, касающиеся абортов, остаются неизменными в странах, которые недавно провели “либерализацию” своих законов об абортах, и отмечается рост свода законов, которые ограничивают аборт.

Тот факт, что консенсус ООН об абортах (вопрос должен решаться в рамках национального законодательства) остается неизменным на протяжении более двадцати лет, является результатом нежелания государств принимать аборт, а не наоборот. Это может быть связано с культурной и религиозной идентичностью стран-членов ООН, но также и с глобальным движением против абортов.

В мировом масштабе действительно имели место случаи расширения оснований для аборта, а также исключения правовых ограничений и норм в отношении абортов, как отмечает ЦРЗ. Однако эта либерализация не только менее значительна, чем это провозглашает ЦРЗ, но и, как уже было указано выше, эта так называемая «либерализация» и далее устанавливает барьеры и юридические ограничения в отношении законов, которые признают, что нерожденный ребенок имеет право на жизнь, и государство имеет обязательство защищать невинную человеческую жизнь. В подавляющем большинстве случаев аборты остаются незаконными, с некоторыми более или менее четко определенными исключениями, и доступны только на ранних стадиях беременности. Это характерно даже для стран с довольно либеральными законами об абортах. Кроме того, в ряде стран отмечался стремительный рост в законодательстве в защиту жизни, особенно в Соединенных Штатах и Мексике. Инструкция ЦРЗ практически игнорирует эти тенденции и недостаточно серьезно представляет активность на законодательном уровне в отношении борьбы за жизнь.

Заключение

Влияние перечня признанных ООН прав человека на законы об абортах в реальности оказывается менее значимым, чем его представляет Инструкция ЦРЗ. Кроме того, отсутствие успехов и неудач глобального лобби в отношении абортов, которое они намеревались потребовать через систему ООН, является очень значимым.

Продолжающаяся дискуссия по поводу абортов, развернувшаяся по всему миру, является четким признаком того, что перечень признанных ООН прав человека не в состоянии на данный момент включить право человека на аборт через обязывающий международный документ. И он не в состоянии выразить безоговорочный консенсус в необязательных международных документах. Это хорошие новости для противников абортов, и это возможность, за которую нужно ухватиться в целях консолидации настоящего консенсуса в отношении того, что аборт является вопросом в рамках национального законодательства, и в целях сохранения нерожденных детей искать новые способы обсуждения вопросов о том, что аборт является уничтожением невинной человеческой жизни.

Основные ограничения и нормы в отношении аборта, которые не изменились практически во всех странах, укрепляют требование о том, что нерожденные дети имеют право на жизнь. Они могут быть усовершенствованы и расширены, пока нерожденные дети не получат защиту в рамках национального и с конечном итоге международного законодательства.

Должна ли человеческая жизнь защищаться с момента зачатия? В конце концов, ни мы, ни наши оппоненты, не можем уклоняться от этого вопроса. Понятно, что с точки зрения науки человеческая жизнь начинается в момент зачатия. Это момент, в который формируется уникальный индивидуальный член человечества.[18] Но что же за достоинством обладает человеческая жизнь, чтобы заслужить такое высокое внимание, защиту с момента зачатия? На мой собственный ответ меня вдохновили слова Иоанна Павла II в энциклике Evangelium Vitae [19], в Манифесте католической церкви в защиту жизни:

Когда засияла заря спасения, весть о рождении Младенца была возвещена как радостная новость… Источник этой “великой радости” — несомненно, рождение Спасителя, но в Рождестве явлен и глубокий смысл всякого человеческого рождения и показано, что радость от пришествия Мессии есть основа и свершение той радости, которая сопутствует рождению каждого младенца (см. Ин 16,21)

Стефано Дженнарини, доктор юриспруденции [1]
 

[1] Директор Центра правовых исследований при Католическом Институте Семьи и Прав человека (C-FAM). Доктор юриспруденции (юридический факультет Университета Нотр Дам в штате Индиана) и бакалавр теологии (Колледж Хейтроп, Лондонский университет).

Источник: http://pro-life.by

Раздел "Новости"